…Паспортные данные, двухфакторный контроль физического входа на территорию после проверки бумажных документов и пропуска через молчаливое зеркальное стекло – входим на территорию. Здесь «Железный Феликс». Не снесен, а вполне жизнеспособен. При этом, без гигантомании – в человеческий рост. Современное здание. Естественно, электронный пропуск сопровождающего и, как ни странно, некоторый подъем по лестнице, а не спуск в «сырые казематы». Встречает молодой человек с открытой улыбкой и распахивает и без того не прикрытую дверь…
«Вам сюда. Может быть, чай или кофе?» В комнате два серьезных многофункциональных устройства и два обычных письменных стола. На одном из них тот самый набор – чайник и необходимые пакетики, на другом – объемные папки.
Спасибо, давайте сразу «танцевать». Что разрешено? В телефоне – диктофон и камера. Сдать? Ок.
То есть, вот просто садиться и работать? Сколько есть времени? – Конечно, присаживайтесь. Может, обогреватель принести – прохладно сегодня, а работайте сколько потребуется. Кому-то часа хватает, другим не один рабочий день нужен, чтобы дело изучить.
Справедливости ради стоит сказать, что сопровождающий оставался за тем же столом все время изучения документов. Так что, мягкий, но контроль – постоянный. В то же время, с ним можно обсудить нюансы. Да, рассказывал не все, но…
Когда открываешь выцветшую папку дела, которое завершено 80 лет назад, а до тебя ее мало кто даже из чекистов видел, ощущаешь некий трепет. По мере изучения документов, в нее подшитых, переносишься во времени. В прямом смысле слова. Большинство материалов написаны от руки. Карандашом. Да, вспомнилась шутка про миллионы долларов, истраченных США на изобретение шариковой ручки, функционирующей в невесомости, в то время как наши космонавты карандашами пользуются до сих пор. На некоторых документах – красная диагональная полоса. Обвинительные заключения отчего-то только на кальке. Везде гриф «Совершенно секретно».
«Вы его убирайте на своих материалах, пожалуйста», – вдруг говорит куратор. Отчего? Ну, у нас не принято.
И в каждой папке, будь то дело-формуляр, агентурное или розыскное, сотни наших предков. Судеб. Жизней. Патриотизма. Предательства. Справедливости. Трагедий…
Вот диакон, певчий церковного хора – полицай. В Донецкой области возглавлял местную жандармерию, расстрелял партизана, активно пользовался выданной немцами плеткой и вместе с заместителем изнасиловал в кабинетах двух еврейских девочек-подростков.
Вот совсем наоборот. Иудей-предатель, работавший на гестапо. Вы это вообще себе представляете? Сдался в плен, попал в лагерь, а там настроил систему для сдачи фашистам офицеров, коммунистов и евреев. Потом к американцам попал и готов был свою агентурную сеть настроить на работу в Советском Союзе.
Вот предатель, которого так и не нашли. Три огромных тома розыскного дела.
Что на измену Родине двигало этих никому до сих пор не известных фигурантов, судя по документам? Кого-то обида на советский строй. Кого-то жажда сладкого. Если честно, в основном — страх. При этом, страх тупой, животный — за свою жизнь. Не за судьбы детей, родных, жен. Сами жить хотели. Потому и стали предателями…
Здесь же свидетельства настоящей работы. Складской вор, травивший антисоветские анекдоты, по пьяни рассказывает о своем предательстве в немецком тылу, а арестуют его только после невероятно масштабной работы, которая включает привлечение аж пяти агентов из разных городов с различными, специально разработанными легендами, серьезной перепиской, массой запросов во все возможные инстанции, архивы, министерства и ведомства только с одной целью – проверка первоначальной информации.
Кстати, чекистам креатива было не занимать – к примеру, они вели агентурное дело «Гангстеры», присваивали человеку в разработке оперативный псевдоним «Хамелеон», причем в различных вариантах разработки гласные менялись. Кроме того, в машинописной версии документов вместо псевдонимов оставлялись пропуски ____________. Вероятно, чтобы машинистки ни о ком ничего не знали. Позже вписывались имена от руки.
В общем, нас ждет время удивительных историй. Уже пишем. Документы больше не ждут.
